Царица, пламенем неистовым сгорая,
Сугубит страсть свою, Энея представляя;
Героя храбрый дух, исполненный доброт,
Блестящи подвиги, высоких предков род,
Его воинский вид, в боях могущи длани,
Звучащая броня и меч - решитель брани,
Движенье быстрое пылающих очей,
И юности краса с дородством зрелых дней,
И поступь важная, являема богами, -
Живут в ее душе и всюду пред очами.

Едва для Феба путь расстлался на заре,
Она, оставив одр, спешит к своей сестре.
"О ты, участница и слез моих и стона,
Единый друг! - гласит в смущении Дидона, -
Почто отрадный сон от глаз моих бежит
И огнь снедающий в груди моей сокрыт?
Кто сей, поведай мне, младой пришелец Трои,
Сей спутник торжества, свершивший многи бои
И свет исполнивший сияньем дел своих?
Рожден ли смертными? или превыше их?
Ты зрела ли сей вид, богов изобличенье,
Всех свойств небесных их в чертах напечатленье?
Внимала ли его неслыханным делам,
Как он противился бесчисленным бедам
И, свой протекши путь блестящею стезею,
В наш Карфаген введен самих богов рукою?
Какое мужество! Какая вкруг хвала!
Ах, друг мой, если б я любить еще могла,
Когда б, свободная в моей печальной доле,
Могла бы следовать своей единой воле
И клятвы тяжкие на сердце не несла,
Когда б для сладких уз я жить еще могла
И неба не гневить нарушенным обетом -
В сей слабости одной призналась бы пред светом!
С тех пор, как в сиротстве гублю я жизнь одна,
Рукою братнею супруга лишена,
Как, ослепленная в восторге страсти, мнила,
Что мой сердечный жар пожрала с ним могила,
Что более его никто не воспалит
И брачный надо мной покров не возблестит,
Лишь он, пришелец сей, - признаю власть судьбины -
До сердца моего проникнуть мог единый
И страсть в нем, для меня позорную, возжечь!
Но в жертву пусть богам его исторгнет меч.
Пусть поглотит земли преступницу утроба,
Пускай, живая, я добычей буду гроба
И к теням бледным в ад, изгнанная, сойду,
Коль долг хранить в себе я силы не найду,
Коль буду за любовь обман нести к Сихею
И мучить тень его неверностью моею!.."

Рекла - и слез поток, склоненная, лиет...
"Спокойся, сердца друг! - сестра к ней вопиет, -
Прерви бесплодные души смущенной слезы;
Почто средь юных лет столь страшные угрозы?
Они владеть собой нам силы не дают?
Влечения сердец над всеми власть берут.
Уже ли навсегда Гимена отлученна,
Ты будешь сладостей его одна лишенна,
Одна до гроба жизнь печальную влачить,
Быть матерью себя отрадою не льстить?
Уже ль мечтаешь ты, что мрака и могилы
Добыча, твой супруг, во дни твои унылы,
Коль в силах он еще любовь к тебе иметь,
Спокойно на твое мученье может зреть?
Не требуют сих жертв от нас почивши тени,
И им ли оставлять стрегомы адски сени?
Воспомни, сколько ты несклонностью своей
Тобой пленявшихся ввергала в гнев царей,
Бояся возмутить супружнего мир гроба;
Ярб гневный... и теперь кипит в нем страсти злоба!
Бесчисленны вожди от дальних стран земли
Вотще к тебе венцы побед своих несли,
И сердце ни к кому Дидоны не пылало!
Супругу твоему уже ль сей жертвы мало?
Коль жребий собственный не трогает тебя,
Народа своего спокойствие любя,
Барцеянин и мавр врагов твоих с собором -
Страшись - грозят ему хищеньем и позором;
Там степи, варвары и вся твоя страна
Злодеями от всех сторон окружена.
Уже к ней брань бежит с своим разверстым зевом -
Там брат неистовый, кипящий ярым гневом;
Тир неприязненный, где все против тебя!
Непостижимая сокрыта нам судьба;
Но верь, посланные самими небесами,
Трояне не вотще явились перед нами!
В них волю зрю богов, хранящих Карфаген,
Сей славный в нем союз судьбами наречен,
Да некогда растет в нем слава Иллиона.
Так хочет... не мечта!.. и небо, и Юнона!
Все счастием в твоей стране готово цвесть,
Царице ли одной печальные дни весть?
Гостеприимством здесь продли их пребыванье,
На жертвах испытуй судьбы их прорицанье,
Представь им ярость бурь, длину нощныя тьмы,
Вещающу приход суровыя зимы,
Их многи странствия, их силы утомленны
И снасти кораблей, от бури поврежденны;
Покой вождя... пусть он сие участье зрит,
И благодарность в нем любовь к тебе родит!"

Дидоны лести сей яд в сердце протекает,
Сильнее страсти огнь в очах ее пылает;
Уже жрецы ее толпами в храм спешат,
Уж жертвы тучные повержены лежат,
И Вакха алтари, и жертвенник Юноны
Омыты кровию велением Дидоны.
И агницу сама, дрожащею рукой,
Гимену в дар несет; из чаши золотой
Чистейшего вина приносит излиянье,
Зрит жадно членов жертв кровавых трепетанье...
Несчастная! куда во слепоте идешь?
Ты сердца в глубине ответ богов найдешь.
Их имя на устах, в душе любовь к Энею -
Дидона и в мольбе горит и дышит ею.
Против отрав ее бессилен сонм жрецов,
И жертвы, и самих присутствие богов.
Взор мрачный, бледный вид, с стремленьем непонятным
Бежит... чтобы опять бежать путем обратным!
Так серна робкая, пронзенная стрелой,
Стремится в поздний бег, с подъятой вверх главой,
И скал на высоту, и в скоке чрез забрало
Несет в своем бедре стрелы дрожащей жало.