III

Уже он хлябью оплеснулся,
Уж влажну смерть ноздрями пил, -
Под ним спиной вдруг подвернулся
Огромный сом иль крокодил:
Подъятый им, Полим прочхнулся,
        Померкший взор открыл,

И чувствует сквозь изумленья,
Что рыба на хребте несла
Его, и супротив теченья
С ним быстро мчалась, как стрела.
На самую среду Ильменя
        Она его влекла,

Где с небом зыбь необозрима,
Нет ни людей, ни челнока.
Недоуменьем одержима,
Туда принесши седока,
Ссажает рыба там Полима
        На берег островка,

На коем сквозь тростник высокой
Лужочек низменный он зрит,
Весь желтоцветною осокой
И мягким лотосом покрыт,
Где бела лебедь, одиноко,
        Над яицом сидит.

Лишь к брегу с шумом прикатился
Зубастый, златоперый сом,
Спиной он черной закрутился,
Полима поразил хвостом,
А сам вдруг в старца превратился,
        Венчанна тростником.

Полим, ударом оглушенный,
В себе почул премену вдруг.
Протягшись выей отонченной
И обрастая перьем вкруг,
Приемлет птичий стан сплющенный,
        И крылья вместо рук.

И черным клювом лебединым
Стал милый, юношеский лик.
Не пременился лишь единым
Он чувством. Произнесши клик
Печальный, он пред старцем дивным
        С покорностью приник.

То Волхов был, отец Сияны.
"Пребудь, - он грозным гласом рек, -
В сем образе, и в покаянье
Влачи еще свой тесный век!

Что дочь моя любовь позналаСПВв1
Ко смертному, за то она
Подобной участи подпала:
Томиться здесь осуждена

В том лебедином превращенье,
В каком являлась из-под вод, -
Ей девять лун здесь, в заточенье,
Высиживать зачатый плод!

А ты при ней сиди дотоле,
Последней песнью утешай
И собеседуй в скучной доле;
Потом - виновну жизнь скончай!"

С сим словом в бездну погружался
Свирепый бог, еще воззрев
На дочь: в очах изображался
Луч сожаления сквозь гнев. -
С лебедкой лебедь там остался
        И, жалобно запев,

Состраждет ей любовник нежный,
Она ответствует ему. -
Простерши крылья белоснежны,
Прижалась к другу своему.
Возобновляют ласки прежни,
        И в свете никому

Уж не завидуют - блаженны!
И забывают лютый рок;
Они друг с другом сопряженны:
И суд родительский не строг!
Так дни текли обвороженны,
        И наступает срок,

Срок - и желанный и ужасный!
Сияне материю быть...
С ним должен лебедь сладкогласный
Полим ее, свой век отжить!
И вот уж он приметно гаснет,
        И вот - без чувств лежит...

Но неизменную нашедши
Любовь и верность выше зла,
Сама к ним из небесной вечи
Прелестна Лада нистекла,
И с жизнью образ человечий
        Полиму отдала.

Из-под лебедки ж вынимала
Дитя, - прекрасного птенца.
Разгневанного примиряла
С Полимом тестя, и отца
С Сияной: СПВв2радость пролиялаСПВв2
        В довольные сердца.

С супругой наравне и с сыном
Бессмертие стяжал Полим.
Он с ними в виде лебедином
На тихом был Ильмене зрим,
И набожным поселянином
        За Белабога чтим.