О Душинькино порожденье,
Которого она Амуру родила!
        Божественное Услажденье,
Без коего б и жизнь не жизнью нам была!
Всех тянет твой магнит, всему дает движенье.
Мы для тебя несем опасности, труды:
        И полководец и простой воитель,
        Последний раб и мощный повелитель,
Все пореваются для сей единой мзды.
        Когда б и нам, питомцам Аполлона,
Себя хвалы молвой приятной не пленять,
        И льстивого сего для слуху звона
За весь наш труд себе в награду не вменять,
                Зачем бы нам и сочинять?
Что пышно славою у нас именовали,
                Сей Олимпийских игр венец,
        Чем победителей увенчевали,
Не услажденье ль то? - не ты ль, кумир сердец!
И в самой неге чувств приманка не твоя ли?
На что ж и Флорины рассыпаны дары?
                И златозарен Феб восточный,
                И вечер стелет узорочны
Ему из легких туч по небесам ковры?
                На что ж Помона снеди сочны
        И Бахус славные дает пиры?
Тебе пременен вид богатыя природы,
Зелены пажити и сребреные воды,
Где ходишь с кроткою задумчивостью ты.
Твои же чада суть художества изящны,
Их звуки сладкие, их формы в цветы.
А милых девушек забуду ль красоты!..
        Они твои священницы всегдашни.
О ты, которому в Элладе фимиам
Курился радостныйЦвв2 под ясным небосклоном,
                Которому учились там
                И с Эпикуром и с Платоном,
О услаждение! приди, приди и к нам.
Не презри с нами жить: не будешь здесь без дела.
                Есть игры, есть любовь у нас,
                Есть музыке и книгам час;
Мы шумны города и тихи любим села,
        И словом, все чем жизнь весела
В разнообразностях своих оттенена;
И меланхолию, - в иной час и она
                Есть услаждение прямое.
Так осчастливь же нас присутствием своим,
                Цвв3Психеино дитяЦвв3 драгое;
А чтоб насытились вполне блаженством сим,
                Продли нам веку вдвое, втрое;
                Сто лет уж ровно оточти...
Чтоб сыту быть тобой, нам мало тридцати.