Приветствую тебя, о Цинтия благая! 
        Исходишь из ночных печальных туч
        И, кроткое лице являя,
Сливаешь светлый свой и тихий луч,
Сливаешь на безмолствующи холмы,
        На спящий лес,
И сыплешь на катящиеся волны
        Сребро свое с небес.

Какое зрелище великолепно зрю!
Кругло-жемчужная несется колесница
По сизым облакам... Сестра планет царю,
Ты между звездами плывешь как их царица,
Плывешь - и дремлюща природа
Зреть паки чает дневный свет,
Плывешь - и с голубого свода
Твой луч восторг мне в душу льет,
И в темной рощице с Сильфидой
Зефир шептаться перестал:
Твой зрак волшебный, сребровидный ее очаровал!
Наяды сих потоков чистых,
Твой образ девственный любя,
Во осененьи древ ветвистых
Являют на струях себя;
И сладкогласна Филомела,
На ветке подле них присев,
Свой поздний гимн тебе воспела,
        Глазочки вверх воздев. 
Фиалка кроткая, ночная,
Свой сладкий, ароматный дух
Тебе, богиня, посвящая,
Собою благовонит луг.
Лишь филин, сын угрюмой ночи,
Твой ясный ненавидит свет;
Он с трепетом, сжимая очи,
        В дупло свое ползет.
Истине святой подобна
Ты, о светлая луна!
Филин есть неправда злобна,
Ненавидит свет она,
Ненавидит просвещенье,
Любит лишь душевный мрак;
Истины священный зрак
Ей наводит ослепленье.
Но ах, за тучу скрылась ты:
Как дева скромная похвал себе стыдишься...
Вот - обнажаются опять твои красы!
Ты в зеркале ручья кристального глядишься.
С веселием ручей в себе твой образ зрит;
Претит своим струям игривым колыхаться,
Стеклом он стелется, недвижимо лежит,
Чтоб доле зрелищем волшебным наслаждаться.
        Ах, никогда ты толико прелестна
        Мне не казалася, нежна луна!
        Во блеске перловом убранства небесна
        Столь восхитительна, столько ясна!
Или, украсившись для пастуха любезна,
Течешь ты посетить его средь тонка сна?..

        На Латмосе многолесистом
        Твой милый спит Эндимион.
        И бурны ветры наглым свистом
        Его прервать не смеют сон.
Амуры одр покойный
Постлали средь цветов,
Над оным в полдень знойный
Сплели зеленый кров,
Затем, чтоб жар полдневный
Не жег его ланит;
Эндимион блаженный,
Храним любовью, спит.

Он спит, сей юноша прелестный,
Любимец чистой красоты;
Он спит - веселия небесны
Ему во снах являешь ты.
Все радостью и счастьем дышит,
Смеется все его вокруг;
Он голос дев парнасских слышит
И линовой цевницы звук.
Видит пляску граций нежных
Он на бархатных лугах,
В элисейских, безмятежных,
Восхитительных полях;
Он, амврозию вкушая,
Нектар благовонный пьет;
Жизнь божественну мечтая
Спит, не чувствуя забот.

Спеши, Прекрасная, его умножить счастье,
В объятиях любви покоем насладись;
Бессмертны боги все любви покорны власти,
Носить оков ее приятных не страшись!

На блещущем престоле возлегая,
Глубокой ты внимаешь тишине
И луч волшебный долу низливая,
        Смеешься кротко мне!

Волнистые вдруг тучи нагоняет
Зефир, твой от меня скрывая взор;
Но нет - опять он резво увлекает
        Легко плывущих облак флер...

Но се уже луна, свершить свой путь готова,
Ты в недре облака сокрылася густова
И обелила лишь одни края его;
        Не буду видеть я заката твоего. 

И нощь свой черный скиптр воспринимая паки,
        Покрыла все предметы мглой;
Блуждают призраки, и сны летят  толпой
        Повсюду рассыпая маки.

Все в торжественном молчанье,
Филомела не поет;
Лишь источника журчанье
Сквозь кустарник в слух мне бьет.

Ах, прощай, светило ночи,
Цинтия, поэтов друг!
Зреть тебя стремятся очи,
Петь тебя стремится дух.

Светила дневного златая колесница
Когда во океан вечерний погрузится,
Угаснут сумерки, и все обымет мгла, -
Тогда ты посети дубравы и луга;
Будь мне подругою в святом уединенье,
Во мне туман забот лучом рассеевай
И вместе с оным в дух тревожный проливай
        Бальзам успокоенья!